Словосочетание «перманентная революция» неизменно ассоциируется с именем Льва Давидовича Троцкого. Более того, точка зрения на Льва Троцкого как творца и исключительного сторонника «теории перманентной революции» утвердилась и в профессиональной исторической среде.

Так, крупнейшие зарубежные исследователи личности «революционера par excellence» связывают эту теорию если не абсолютно, то, во всяком случае, преимущественно с именем Льва Троцкого, оговариваясь, что впервые к идее перманентной революции обратился Карл Маркс, а при разработке теории уже Троцким на него существенное влияние (по неоднократным свидетельствам самого Льва Давидовича) оказал Парвус (А.Л. Гельфанд) [29, p. 149−163; 31, p. 9−233; 28, p. 112−126; 6, c. 81−84, 94−99, 103, 132−133; 4, c. 121−139]. Некоторые склонны даже приписывать теории авторство обоих указанных революционеров [7]. Подавляющее большинство биографов Троцкого не выходят из области устоявшихся трактовок [30, p.30−40; 7, c. 48−49, 63; 33, p. 107−110; 34, chapter 1] ^[1].

Такой взгляд, после исторической реабилитации Л. Д. Троцкого на родине в конце 1980-начале 1990-х гг., утвердился и в отечественной историографии. Необходимо выделить исследования С. В. Тютюкина, в ряде публикаций касавшегося вопроса теории перманентной революции [25; 24, c. 69−77]. Историк, обращаясь к взглядам Троцкого, останавливается на высказываниях К. Маркса о «Revolution in Permanenz» 1840-х гг., характеризует взаимодействие Парвуса и Л. Д. Троцкого, излагает основные положения перманентной революции. Выделяется отечественный исследователь указанием на роль Карла Каутского, вернувшегося к мыслям Маркса и Энгельса о непрерывной революции, упоминанием фактов печатных высказываний о перманентной революции Розы Люксембург и Франца Мерингом. Однако этот сюжет не находит развития у С. В. Тютюкина. Другие русскоязычные авторы идут в русле вышеуказанной западной историографии — концентрируясь на Троцком, упоминая Парвуса и, порой, Маркса [17; 1, c. 39−44; 2, с. 318−328; 16, c. 86−105; 27, с. 42−46; 26, c. 184−194] ^[2].

В настоящее время, однако, в мировой историографии пробивает дорогу иной взгляд на проблему — стремление рассмотреть перманентную революцию не в русле биографии Л. Д. Троцкого, но в контексте социалистических и марксистских идей начала XX века. Одну из таких попыток предприняли Р. Б. Дэй и Д. Гайдо — авторы-составители антологии текстов европейских и русских марксистов 1903—1907 гг., затрагивающих идею перманентной революции. В числе включенных в сборник: Д. Б. Рязанов, К. Каутский, Р. Люксембург, Ф. Меринг, Г. В. Плеханов, Л. Д. Троцкий, В. И. Ленин, Парвус [37] ^[3].

Все вышеприведенные радикальные мыслители обращались в той или иной мере к идее перманентной революции. И обращения эти порой весьма близки к положениям, высказанным в свое время Львом Троцким.

В чем, собственно, заключается теория перманентной революции, согласно интерпретации Л. Д. Троцкого? Она основывается на идее об исторически закономерной слабости третьего сословия в России, при одновременном стремительном росте и развитии экономического и политического могущества пролетариата. Из этого следовало, что роль гегемона в грядущей буржуазной революции в России выпадет на долю рабочего класса, поддерживаемого крестьянством (само же крестьянство, по Троцкому, самостоятельной политической роли играть в революции не могло). Став у власти, рабочий класс не только реализует буржуазную программу революции ^[4], чем удовлетворит массы русского крестьянства (ликвидация аграрного вопроса), но и, в силу классово-революционной логики, — вступит на путь социалистических преобразований, что означало вторжение в отношения частной собственности. Крестьянство, как класс (мелкой) буржуазии, насыщенный аграрной революцией, теперь повернется против рабочего правительства. Гибель пролетарской диктатуры неизбежна — если европейский пролетариат в ходе победоносной социалистической революции не придет русскому пролетариату на выручку. В Европе же капитализм достиг высокой степени развития, как и, в частности, рабочий класс — и русская революция неизбежно всколыхнет Европу [20; 21] ^[5].

Подытоживая, отметим, что революция «перманентна» вдвойне — она: а) стирает границы между минимальной и максимальной программой революции в национальных рамках и б) ломает национальные барьеры, из чисто русской превращаясь в интернациональную (минимум — европейскую). Свои взгляды Троцкий изложил в сочинениях «Итоги и перспективы» (1906) и «Rußland in der Revolution» (1909), а также развил в «Перманентной революции» (1930) [20; 36; 23] ^[6].

Контекстуальное, историческое рассмотрение идеи перманентной революции позволяет, однако, утверждать, что концепция эта несводима лишь к имени Льва Троцкого — мыслить в «перманентном» ключе являлось своего рода трендом в радикальных социалистических кругах рассматриваемого времени.

Первым в русскоязычной марксистской традиции к перманентной революции обратился Д. Б. Рязанов, тогда член группа «Борьба», еще в 1903 г. В сочинении «Проект программы „Искры“ и задачи русских социал-демократов» [19] встречаем целый ряд мыслей, предвосхитивших теорию перманентной революции в интерпретации Троцкого. Среди них: политическая бесплодность русской буржуазии и гигантский рост рабочего движения в рамках самодержавного строя; как следствие — ведущая роль социал-демократии (как представителя интересов пролетариата) в грядущей буржуазной революции; необходимость пролетариату бороться в революции не только за общедемократические, но и за свои классовые требования: «рабочий класс извлечет тем больше из падения абсолютизма, чем более он будет подготовлен к борьбе со всем буржуазным обществом» [19, c. 137] ^[7] , — памятуя о том, что «буржуазия может вырвать у пролетариата плоды его победы» [19, c. 137].

Пристальное внимание Рязанов уделяет анализу роли буржуазии в европейских революциях прошлых эпох, особо останавливаясь на 1848 годе и выводах Маркса о предательстве прусской буржуазией своей исторической миссии — завоевания демократии ^[8].

Существенной является и мысль, что «революция в России послужила бы сигналом для западно-европейской революции» [19, c. 295]. «А если революция русского пролетариата, — продолжает Рязанов — <…> сольется с западно-европейской, если она действительно „взломает лед реакции“ ^[9], сковывающий революционную энергию европейского пролетариата, то наша революция явится лишь непосредственным прологом социальной революции» [19, c. 297] ^[10]. И дополняется эта мысль прямым продолжением идеи К. Маркса о перманентной революции: «Главная задача [социал-демократов в условиях революции] - не дать остыть революционному порыву, толкать революцию вперед, доводить ее до последних ее следствий. Лозунг деятельности социал-демократии — революция in permanentia, не „порядок“ на место революции, а революция на место порядка» [19, c. 288] ^[11].

Много внимания перманентной революции уделил Карл Каутский. Так, в 1902 г. Каутский, обращая внимание на то, что «центр тяжести революционной мысли и революционного дела все более и более передвигается к славянам», отмечал: «В 1848 г. славяне были трескучим морозом, который побил цветы народной весны. Быть может, теперь им суждено быть той бурей, которая взломает лед реакции [в Западной Европе — Р.Ш.] и неудержимо принесет с собою новую счастливую весну для народов» [11, c. 138, 140] ^[12].

Развитие его идеи получили в целом ряде работ 1905−1907 гг., периода развития русской революции и европейского пролетарского движения [8; 9; 10; 37, p. 373−408, 529−536]. Именно Каутский в брошюре «Американский и русский рабочий» ^[13] заостряет внимание на мысли о зависимости русского капитализма и абсолютизма от западноевропейского финансового капитала, исторически закономерной слабости русской буржуазии и выдающейся роли пролетариата в России. К указанным выводам идеолог II Интернационала приходит в результате рассмотрения исторических особенностей развития России и генезиса капитализма [12].

Россия, согласно Каутскому, вступила в тесное соприкосновение с Западом, будучи еще земледельческой страной, в момент победы абсолютизма. Найдя на Западе готовые орудия укрепления абсолютизма: постоянное войско и бюрократию, — Россия заимствовала эти учреждения (в Петровское время), в то время не имея еще развитой городской среды (в Западной Европе, напротив, буржуазия стала развиваться до упрочения абсолютизма и к этому моменту была уже достаточно сильной). Такой «скачок» в развитии вызвал рост присвоения излишков производства от трудовых классов. Как следствие — замедленное экономическое развитие страны, при все большем втягивании в международную политику европейских держав, что не дало русской буржуазии развиться и окрепнуть.

Другой способ собственного укрепления самодержавием был найден во второй половине XIX в. с развитием капиталистической промышленности, которую стали насаждать и в России. Необходимый капитал был найден у западных кредиторов. «Так, — заключает К. Каутский, — благодаря, главным образом, иностранному капиталу, в России возникла крупная промышленность, которая быстро пошла в гору <…> Вместе с тем огромная часть российского пролетариата из босяков и маломощных крестьян стала превращаться в наемных рабочих, <…> энергичных революционных борцов» [12, c. 6], которым не соответствовало такое же развитие класса русских капиталистов ^[14].

Магистральный же вывод Каутского в том, что когда «российский пролетариат борется с капиталом, то это большей частью борьба против иностранцев», которым потворствует русское самодержавие — являющееся «по преимуществу приказчиком иностранного капитала» [12, c. 7] ^[15]. «Пролетариат становится, таким образом, передовым борцом за интересы всего русского общества», и в этом единоборстве «крестьянство может играть крупную вспомогательную, но ни в каком случае не руководящую роль» [12, c. 7].

Карл Каутский, помимо прочего, актуализировал идею К. Маркса и Ф. Энгельса о том, что в процессе длительной борьбы буржуазии и пролетариата против абсолютизма в рамках буржуазной революции пролетариат политически растет и подготавливается к революции социалистической, вырастающей из буржуазной. В предисловии к Коммунистическому манифесту он указывал, что «буржуазная революция, по мнению Маркса и Энгельса, должна была завершиться пролетарской, и завоевания политической власти пролетариатом должно было явиться не продуктом какого-нибудь внезапного переворота, а в результате длительной, тянущейся, быть может, целые года или даже десятилетия революционной борьбы» [17, c. 9]. Но в Западной Европе после предательства буржуазии в 1848 г. феномен «революционной» буржуазии более не возможен — «Ближайшей революцией здесь может еще быть только пролетарская» [17, c. 11].

Перманентная революция захватила умы и ряда русских социал-демократов. Революционным энтузиазмом в 1905 г. были охвачены некоторые меньшевики ^[16]. В. И. Ленин в сентябре 1905 г. утверждал, что «от революции демократической мы сейчас же начнем переходить и как раз в меру нашей силы, силы сознательного и организованного пролетариата, начнем переходить к социалистической революции. Мы стоим за непрерывную революцию. Мы не остановимся на полпути» [13, с. 222] ^[17].

Таким образом, идея перманентной революции не сводима к личности Льва Троцкого (или Парвуса). Ряд мыслей, которые позже вошли в «теорию» Троцкого, были высказаны впервые отнюдь не им, но прежде всего такими знатоками наследия классиков марксизма, как Д. Б. Рязанов и К. Каутский. Обращение и, пожалуй, «новое прочтение» в изменившихся условиях ранних сочинений К. Маркса — Ф. Энгельса, их собственный анализ российского своеобразия позволили прийти им к схожим выводам. Особая роль в пропаганде идеи перманентной революции принадлежит Карлу Каутскому.

Русская революция 1905 года подняла интерес к идее перманентной революции в начале XX в. В смысле приверженности ей высказываются как русские (В.И. Ленин, А.С. Мартынов), так и западноевропейские (Р. Люксембург, Ф. Меринг) социал-демократы. Концентрация исследовательских усилий на изучении идеи «перманентной революции», равно как и на идейной эволюции Льва Троцкого, его оригинальном осмыслении этой идеи, следовательно, — позволительны лишь в широком контексте социалистической мысли первых лет XX в.


[1] В электронном варианте книги Дж. Суэйна нет пагинации, потому здесь и далее указываем раздел — Р.Ш.


[2] Справедливости ради стоит сказать, что Ю. Г. Фельштинский и Г. И. Чернявский в одной из последних русскоязычных биографий Льва Троцкого также упоминают имена Каутского, Люксембург, Меринга. Однако фрагменты с такими упоминаниями являют собой заимствование у С. В. Тютюкина, без непосредственной ссылки на автора. (Хотя статья Тютюкина 1991 г. указана в библиографии в 4-м томе.) Ю. В. Емельянов отстаивает маргинальную точку зрения, что подлинным автором теории являлся Парвус. Однако его монография отмечена ярко выраженной антитроцкистской тенденцией [5, c. 176−187]. (Книга была переиздана в 2017 и 2018 гг.)


[3] К близким выводам: о восприятии некоторыми марксистами аспектов перманентной революции, свободном обращении некоторых идей, легших в основу теории перманентной революции Троцкого, — приходит сторонник контекстуального рассмотрения биографии данного политика Я. Тэтчер [35, p. 36−42].


[4] Т. е. программу, характерную для буржуазных революций, которую составляли ликвидация феодальных отношений, абсолютизма, утверждение буржуазных прав и свобод. Эти меры (т.н. «программа-минимум») были отражены в программе российских социал-демократов, утвержденной II-м съездом РСДРП в 1903 г. [3, c. 418−424].


[5] Книга «1905» впервые была опубликована на немецком [36]. Русскоязычные черновики большей части книги хранятся в личном фонде Л. Д. Троцкого в РГАСПИ.


[6] Суждение о перманентной революции на основании книги 1930 года позволительно лишь в случае исследования «позднего» Троцкого. В революционный период 1905—1920 гг. Троцкий мог руководствоваться только идеями, сформулированными в то время или ранее. Нас, иными словами, в данном случае интересуют преимущественно дореволюционный и революционный этапы карьеры Л. Д. Троцкого. На опасность внеконтекстуального анализа указывал Дж. Суэйн. Так, он аргументировал отсутствие в своей книге ссылок на считающееся классическим исследование Б. Кней-Паца тем, что, «собирая вместе ранние и поздние эссе [Троцкого] в единую экспозицию <…> Кней-Пац преуспевает в синтезе его идей больше, чем сам Троцкий. Троцкий являлся работающим журналистом и революционным активистом, и его работы нельзя отрывать от непосредственного контекста» [34, Introduction].


[7] Курсив автора.


[8] К оценке прусской буржуазии в 1848 г. Марксом обращался и Л. Д. Троцкий, быть может, черпая вдохновение из следующего высказывания: «Прусская буржуазия была не так, как французская 1789 г. — т. е. как класс, который представлял все новое общество в борьбе против старого общества, королевской власти и дворянства. Она, прусская буржуазия, сама уже пала на степень сословия, столь же отделенного от короны, как и от народа; недружелюбная обоим, нерешительная по отношению к каждому из своих противников, ибо всегда она всегда [так в подлиннике — Р.Ш.] видела их обоих — одного впереди, другого позади себя; с самого начала готовая к предательству народа и к сделке с коронованным представителем старого общества… Без веры в себя, без веры в народ, ворча против верхов, дрожа перед низами, эгоистическая на оба фланга и сознающая свой эгоизм, революционная против консерваторов, консервативная по отношению к революционерам, недоверяющая [sic! — Р.Ш.] своим собственным лозунгам, с фразами вместо идей, испуганная мировой бурей и в то же время эксплуатирующая мировую бурю, — орудуя при помощи плагиата, пошлая, за отсутствием оригинальности, — оригинальная только в пошлости, — барышничая своими собственными желаниями, без инициативы, без веры в себя, без веры в народ, без мирового исторического призвания, —. без глаз, без ушей, без зубов, без всего, — такою стояла прусская буржуазия после мартовской революции у кормила прусского государства». Переведенный фрагмент статьи К. Маркса «Буржуазия и контрреволюция» Троцкий использовал в мартовской 1917 г. статье «Два лица: Внутренние силы революции», а также оставил в черновых записях того же периода [14, c. 116−117; 22; 18].


[9] Цитата из статьи К. Каутского «Славяне и революция». См. далее.


[10] Курсив наш — Р.Ш.


[11] Курсив наш — Р. Ш. Ср. с: «наши интересы и наши задачи заключаются в том, чтобы сделать революцию непрерывной до тех пор, пока все более или менее имущие классы не будут устранены от господства, пока пролетариат не завоюет государственной власти, пока ассоциация пролетариев не только в одной стране, но и во всех господствующих странах мира не разовьется настолько, что конкуренция между пролетариями в этих странах прекратится и что, по крайней мере, решающие производительные силы будут сконцентрированы в руках пролетариев <…> для своей конечной победы они [немецкие пролетарии] сами больше всего сделают тем, что уяснят себе свои классовые интересы, займут как можно скорее свою самостоятельную партийную позицию и ни на одно мгновение не поддадутся тому, чтобы демократические мелкие буржуа своими лицемерными фразами сбили их с пути самостоятельной организации партии пролетариат. Их боевой лозунг должен гласить: «Непрерывная революция«» (курсив наш — Р.Ш.) [15, c. 261, 267]. В оригинальном тексте на месте выделенных курсивом слов стоят: «die Revolution permanent zu machen», «Die Revolution in Permanenz» [32].


[12] Статья была напечатана в «Искре», № 18 от 10 марта 1902 г.


[13] Оригинальное название: «Der amerikanische Arbeiter» (1906 г.).


[14] На эту мысль ссылался Троцкий: «Другой причиной непропорционально-большой политической роли русского пролетариата является тот факт, что русский капитал в значительной своей доле — иммигрант. Этот факт имел, по мнению Каутского, своим последствием то, что росту численности, силы и влияния пролетариата не соответствовал рост буржуазного либерализма» [20, c. 234]. В «Итогах и перспективах» есть и другие ссылки на Каутского [20, с. 247−248, 278, 281].


[15] Ср. с: «Опираясь на свою армию и на свой бюджет, самодержавное правительство сделало европейскую биржу своим казначейством, а русского плательщика — безнадежным данником европейской биржи» [20, c. 230].


[16] В частности, А. С. Мартынов осенью 1905 г. защищал теорию перманентной революции [24, c. 68, 76].


[17] Курсив наш — Р. Ш. То, что под «непрерывной революцией» Ленин понимал именно перманентную, подтверждается рядом других его статей того же периода, а также предисловием к тому [13, c. XVI, 296, 298, 345].